- В актерской профессии - чем больше таких сложных моментов, тем лучше? - спрашивает Ирина.
- Да. К сожалению, такова эта мерзкая закономерность. Когда происходят такие сотрясения в твоей жизни, то к сожалению или к счастью - да, это помогает тому, что происходит в кадре и на твоей площадке как у режиссера. Наверное, потому что русская, мировая драматургия, хорошие сценарии все-таки построены на каких-то экстремальных драматических событиях в жизни персонажей... И когда ты это играешь - когда у тебя появляется этот опыт, то ты уже как-то по-другому этот опыт используешь. В тебе открывается что-то внутри такое созидательное, обладающее каким-то принципиально другим нервом. Там что-то отзывается и звенит совершенно по-другому. И какая-то твоя внутренняя боль, отчаяние, какая-то твоя внутренняя дыра, условно говоря, она находит возможность каким-то образом воплотиться в том, что ты создаешь.
- Офигеть, - тонко отреагировала чувствительная Ирина Шихман.
Запомним эту формулу актерского успеха, озвученную самим Козловским.
Интервью записывалось не один день. Вот участники беседы в вагоне поезда.
Да и прежде, чем спросить, тоже.
Поэтому Ирина находит отличные формулировки. Разговор-то высокодуховный. О киноискусстве:
- В скольких г*вёных фильмах ты снялся?
- Думаю, что в очень-очень многих, - с пронзительной искренностью отвечает актер.
Он всегда изначально понимал, каков будет результат. Клянется, что никогда не брал гигантских денег. Зачем же тогда?..
Просто всякий раз казалось, что всё не так уж плохо. А вдруг получится хорошо? Но хорошо не получалось. И он понял, что нужно временно уйти с радаров.
- Что у тебя с Америкой? С кинематографом там?
- Вроде, всё, тьфу-тьфу-тьфу. У меня очень хорошие менеджеры и агенты. Их хорошесть проявляется в том, что они хотят работать. Там хорошо прошли «Викинги», была хорошая критика на мою работу. Большая заметная роль. Материал, с которым можно работать.
- А им нужны вообще русские актеры?
- Им нужны актеры, которые могут играть на английском языке. Если у тебя получается, они моментально наводят на тебя свою оптику. И уже держат тебя в этом поле.
В Америке нельзя прийти с невыученным текстом. У нас, говорит Данила, это система. У нас нормально, когда актер приходит с невыученным текстом. Дальше много сравнений не в пользу наших съемочных площадок...
Могла бы поспорить, но не буду сливать известные детали из жизни тех и других.
О набивших оскомину актерах.
Безруков, Хабенский, Петров, Борисов. До Петрова был Козловский.
Понял, что начал бронзоветь. Система, которых они создавались, неправильная. Поэтому понял - время брать процесс в свои руки.
Визуальный ряд съемок интервью скучать не давал. Команда Шихман постаралась.
- А перед кем стыдно?
- К сожалению, в меньшей степени перед собой. И это плохо.
*********
После разговора о фильме «Тренер». Было или не было там авторского высказывания. Он считает, что было:
- Мечта. Вера в себя. Вера в то, что энергия одного человека может очень многое изменить. Энергия и вера одного человека может заразить других. Реализовать какую-то важную мечту.
Комплекс быть хорошим мальчиком. Нравиться. Это то, что они нашли в нем вместе с психологом. Болезненная реакция, если вдруг твоя идеальная конструкция пространства вокруг начинает рушиться.
Не Шекспир.
Но я знала, что на видео почти два часа. И не хотела ничего пропустить. В какой момент и зачем началась политика?
Монтаж - великая вещь. Видео из темной пустоты возвращает собеседников в светлую аудиторию театральной академии.
Город Курчатов. Пятый недостроенный блок Курской АЭС.
Он подумал - тема сложная, крупная, заслуживает того, чтоб по ней был не один фильм. Посмотрел две первые серии...
- Я сразу же понимал, что у нас совершенно другое. У нас не сериал, а кино. Мы не пытаемся в наши два часа попробовать вместить всё в хронологическом порядке. Мы не претендуем на документальную интонацию. Наша история прежде всего о людях, о семье. О конкретном герое, конкретной паре. И о конкретном эпизоде в ликвидации аварии через призму которого мы рассказываем о людях. Как мне кажется, наше кино отличается от сериала тем, что мы стараемся предложить зрителю испытать - может быть, я наивно говорю - сильное эмоциональное переживание. За конкретных героев. За конкретных людей.
Нет, Данила. Мне кажется, что вы просто с трудом подбираете слова для выражения чувств и мыслей. Речь медленная, паузы долгие, подбор слов сложный. Надо хорошо играть в Голливуде, а там важен хороший английский. Увы, это отразилось на родном языке.
Он заметно обеднел. Увы, это очень заметно.
- А что ты вообще знал о Чернобыле?
- Ничего. То есть не то, чтоб ничего. Я знал вот эту пресловутую чернобыльскую мифологию. Какие-то там двуглавые орлы бегают на территории какого-то странного города...
Родился режиссер в 1985 году.
Чернобыль случился в 1986-м. Суть не в том, что он его не застал. Лев Толстой тоже не видел Бородинского сражения.
Сменилась эпоха. Учился Данила в 90-е и нулевые. Тогда с мифами разобрались так, что до сих пор историю страны по кучкам собираем.
Чернобыль он начал изучать, еще сидя на съемках в Ирландии. Погрузился в материал: как там всё устроено на АЭС, быть может, понял не до конца, но какие-то примитивные представления получил. Потом стал смотреть и читать всё подряд.
Надо отдать должное Ирине. Она - молодец. Поговорила с ликвидаторами, пришедшими на премьеру фильма. Те тоже говорили странные слова: про то, что совесть не позволила бы не пойти, как бы они потом в глаза людям смотрели. Да, многие не понимали, что такое радиация. Это правда. А в фильме «9 дней одного года» профессор Синцов понимает. И практически убивает себя, не отойдя в роковой момент от реактора, но призывает всех танцевать - они получили плазму. И не понимает, почему он должен умереть - руки целы, ноги целы, даже голова. Кричит на рыдающую жену: «Иди отсюда, дома поговорим». А потом спохватывается: «Я хотел сказать - мы еще успеем попрощаться». И снова берется за карандаш - успеть поделиться идеями с молодым коллегой.
Представляете ее чувства?
*****************
Даниле отказали в помощи в Росатоме. Вообще мало кто поддержал его идею в структурах, близких к теме. У Ирины ответ простой: «Не хотят вспоминать плохое». Козловский приводил свой аргумент:
- Хороший вопрос. Я думаю, система построена так, что если берешь деньги у государства, в принципе, если захотят, могут чего-то найти. Того, чего нет. Наверное.
Но он проверяет всегда каждую бумажку. И говорит, что лучше переплатит налоги, чем недоплатит. Бюджет фильма - 700 млн. Государство дало меньше половины, остальное их кредиты. Считает, что честно ведет юридические и финансовые отношения с системой, поддерживающей российский кинематограф.
*********
В поезде Козловский с Ириной осудили плановую экономику и строительство к срокам, а еще хуже - досрочно «чтобы выслужиться».
Я вспомнила соревнование по бетонным замесам в фильме «Время, вперед!», бег с тележками по диагонали по сколоченной дощатой площадке, бешеный азарт!.. И горькие слезы героини Тамары Сёминой, когда их бригада проиграла.
Не «Левиафан».
- Ведь это же не отдельно взятые люди виноваты. Это проявление системы, - убежденно говорил Данила. - Потому что когда система построена на тотальной лжи, это проявляется во всех сферах, на каждом этапе с низов до верхов, то, конечно, случается Чернобыль.
- По поводу лжи. Как тебе кажется - мы умеем признавать свои ошибки?
Козловский сказал - человек сам так устроен, что не любит признавать свои ошибки. Чего же ждать от государства? Он читал заметку, где рассказывалось, как в Германии несколько организаций судились за право первой поставить памятник к очередной годовщине Холокоста.
- Да. И у нас почему-то сидит Юрий Дмитриев, - фигура интервьюерши начала вырисовываться четче.
В принципе на этом можно было выключить. Но я взяла себя в руки. Не первый раз.
Под перестукивание колес на экране возник портрет героя нашей творческой интеллигенции.
- Что в нас не так? В чем проблема русского народа?
- А при этом прекрасно можем сочетать. Можно сохранять какие-то свои традиционные ценности, но при этом быть терпимыми, толерантными, например, по отношению к другим проявлениям... Жизни - я сейчас говорю обо всем. Правильно себе в этом сознаваться. Мне кажется, это самая правильное проявление патриотизма. Не бояться говорить о своих проблемах. Далеко не новая мысль, но она такая , блин, правильная. Не бояться говорить о своих недостатках. Не бояться говорить, что у нас не так. Не бояться ставить перед собой зеркало и смотреть и думать: блин, давайте попробуем исправить. На самом деле если проблема сформирована, то это уже половина пути.
Неужели сформирует, подумала я. А то уже опять начала скучать.
- Сформулирована. Это уже так много на самом деле. И сейчас ситуация снова ужасна тем, что ты не можешь сказать... Мне не нравится в нас то, что мы нетерпимы. Что мы - ну я не знаю - агрессивны.
- Угу, - отозвалась Ирина.
- Ну, мы консервативны, - повторился Данила. - Ну... и так далее.
Кажется, сам понял, что надо немного зажечь. Ирина держала паузу.
- Это сразу будет восприниматься как что-то такое антипатриотическое. Вот - ругает нацию или народ. Или они ругают...
Ирина поняла, что он не справится.
- Ну, конечно, великая. Но я понимаю, что ты спрашиваешь не про национальное культурное богатство, не про русскую литературу золотого периода. Не про... Ну, конечно, великая для меня страна. Я очень люблю свою страну.
- Сегодня ты часто работаешь за рубежом. Если рассказывать о России там, чем можно гордиться?
- Я часто ловлю себя на мысли, что я критически настроен ко многим процессам, которые происходят здесь, в стране. К некоторым - очень. Но каждый раз, когда я приезжаю за границу, и мы идем с коллегами - датские, австралийские, немецкие - и они начинают позволять себе что-то говорить о стране, я начинаю моментально впрягаться. Во мне просыпается какое-то быдло. Я сразу так - чё, бл*ть, рот закрыл, бл*ть. В смысле? Давай разберемся. Ну-ка принеси, принеси нам еще стопочку. Не знаю, откуда у меня все это лезет.
Мне показалось, что это не совсем то, чего ждала от актера Ирина.Она смотрела на него почти влюбленным, полным надежды взглядом, хотя он матерился как какое-то быдло.
- В первую голову можно гордиться людьми, которые во многих своих и профессиях, и в своих делах...
Он смотрел куда-то вверх, И я подумала - о каких людях он говорит. Где он черпает свое знание проблем русского народа? Ну, и Ира тоже...
Наконец, он нашел на потолке то, что искал:
- В своей жизни живут вопреки (это мы с вами). К сожалению, они живут вопреки. И это вызывает (пауза) гордость.
Ирина продолжала загадочно улыбаться, не спуская с него пристального взгляда. И он продолжил:
- ... Что люди в тяжелейших, парадоксально тяжелейших, убогих условиях умудряются творить. Серьезные уникальные вещи. Каждый в своем деле.
Он назвал фильм «Никто» Ильи Найшуллера и картину «Папа, сдохни!» Кирилла Соколова, который, помню, жаловался Медузе, что наш зритель ее почему-то не оценил, а вот в мире она неплохо пробилась. Об этом же сказал и Данила: «Папа, сдохни!» получила основные крутейшие рецензии основных изданий. Но осталась абсолютно незамеченной у нас в стране.
Дальше обсудили фильм «Карамора», который снимает Козловский сейчас - созвучный тому, что происходит сейчас в России и в мире. Его высказывание в нем: «Любое насилие порождает насилие».
Альтернативная предреволюционная Россия начала века. И сам режиссер играет анархиста, который борется с таинственным орденом во власти... Он не хотел проводить параллелей. Но Ирина, намекнула, что может, Карамора это Навальный? Нет, режиссер против плакатных буквальных параллелей.
Ирина снова посмотрела на него тяжелым пронзительным взглядом.
Но они стараются делать это тонко, без острых ярлыков. Тоньше и изысканнее.
А слово «альтернативная» поможет ему получить прокатное удостоверение? Ирина не хотела заканчивать беседу, хотя Козловский казался мне уже замученным.
- Ира, как ТЫ можешь говорить - в нашей стране! - как мы что-то можем спасать или нет.
Видимо, она относилась к числу пострадавших. Но я не в курсе.
Козловский выразил надежду, что люди, выдающие прокатное удостоверение, увидят в его кино постмодернистский юмор.
Мне почему-то сразу захотелось, чтоб он обсудил свои идеи в прямом эфире с Кургиняном.
- Ты стал говорить о насилии. Те события, которые происходят в последнее время в России - в плане разгона митингов и вот того насилия, которое происходит на улице....
Фоном продолжал идти отрывок «Караморы» с вполне понятным посылом.
- На последних митингах, что было очень по-новому и странно, - с неугасающим энтузиазмом продолжала Ирина, - многие из твоих коллег как бы высказывались. И очень активно.
Если бы я не пребывала в шоке от Биркенау, то подумала бы, что наблюдаю за сеансом настоящей вербовки. Но - перед мной были люди творческие. Совершенно непредсказуемые.
- Как тебе кажется - актер должен как-то вовлекаться в это?
Я вспомнила, как журналистка «Новой газеты» уговаривала подписать Инну Чурикову письмо в защиту Юрия Дмитриева.
Но тут Ирина совершила еще один кульбит:
- ... Становиться доверенными лицами, записывать ролики в поддержку Конституции? Или высказываться - вперед, на митинги?
Сначала на лице актера нарисовался мильон терзаний.
(У Ирины нашлись скрины - и их вывели на экран большими буквами).
- Когда я высказывался по поводу Ходорковского (оппа! его ж не спрашивали) лет десять назад - я искренне - для меня это был такой вот герой, который сидит незаконно, с моей точки зрения. Имело это какой-то смысл? Вызывало какое-то доверие со стороны других людей? Не знаю. Не уверен.
К тем, кто выходил на улицы он относился уважительно и даже трепетно, но не мог сформулировать для себя - зачем выходить ему.
Навальному он все время пытается как-то внутренне поверить.
- Но сказать, что я вижу его политиком или президентом страны своей. Нет. На сегодняшний день я так сказать не могу.
Ирина не отводила от Данилы настойчивого взгляда.
-... Любой политик имеет такое свойство - развиваться,- продолжил он. - Если он сегодня не вызывает у тебя доверия, но возможно, через два-три года... Следя за его карьерой, выступлениями, предвыборными речами. Программой. Ты будешь к нему по-другому относиться. Я в этом смысле допускаю. Но на сегодняшний день то, как я это вижу - его речи, его высказывания - пока я не вижу его президентом своей страны.
- Но меня абсолютно бесит, что создается такой вакуум, такая токсичность, при которой у тебя не остается выбора.
Ну, скажи, наконец, Данила! Здесь все умаялись ждать.
- Ты должен занять либо ту, либо другую сторону,- подсказала ему Ирина.
Бинго! Ну?
- Ты не можешь сказать: «Ребята, подождите. Я не знаю, хочу я сейчас выходить на митинги или нет. Дайте мне разобраться. Я не понимаю». Как я могу, когда я с собственной жизнью не могу разобраться?
- Но ты должен. Если ты не ответишь так, то на тебя посмотрят и начнут говорить: «А, продажный...» Или еще что-нибудь. Идиот. Дебил.
Ирина снисходительно улыбалась.
- И в этом смысле пресловутый плюрализм мнений или возможность как бы выбора - ее не оставляют.
Журналистка продолжала молчаливо и твердо занимать свою позицию. И не спешила говорить оператору: «Стоп. Спасибо».
Мне захотелось узнать, кто вложился в съемки последнего фильма Козловского. Попробую потом как-нибудь. Но мысли уже появились.
- И в этом смысле это одна из самых больных проблем, - уже охрипшим голосом произнес Данила.
Но жалости у Ирины почему-то не вызвал. Пришлось продолжить.
- Как может, условно говоря, либеральная часть проповедовать свободы, возможность быть услышанным, если в принципе они не оставляют зачастую... (он не против них, он сам либеральных взглядов), когда если кто-то говорит: «Я за действующую власть, я за Путина» - он будет просто уничтожен. Катком проедем. Сразу же.
- Без какого-либо.. Это что? Вон, Слепаков написал стих в какой-то своей индивидуальной манере. Я такого количества проклятий не помню. Он имеет право же? Имеет. По факту получается - нет, мы не имеем права. И в этом смысле, мне кажется, это довольно серьезная проблема тоже.
- Слышать. Давать возможность говорить. И, в конце концов, внутренне прощать, если человек принципиально другой политической точки зрения. Другого видения.
Но в кармане у наших белых пальто всегда имеется козырь. Волшебные пять букв. Первая - большая.
- Пойдешь ли ты на следующих выборах голосовать за Путина?
Она нежно улыбнулась.
Мол, он против несменяемости власти. Кстати, безотносительно Путина или кого-либо другого. (Он уточнил сам). Он не верит, что 30 лет можно успешно руководить страной. Ранний Путин был ему милее, потому что понимал, что любое долголетие власти - символ застоя.
Да, ему было неудобно. Он не умеет себя в таких компаниях вести.
- Ну как ты можешь судить за такой короткий период времени о человеке? В первый раз, когда я был в компании, там было много людей, которые от него чего-то постоянно хотели. И мне в какой-то степени даже интереснее было наблюдать за ними.
- А тебе не хотелось использовать это время для того, чтобы что-то сообщить президенту?
- В те моменты - нет. Ничего такого не происходило ни в моей жизни, ни в жизни моих товарищей, когда нужна была моя поддержка...
- Вот завтра он придет смотреть фильм «Чернобыль», ты воспользуешься этой возможностью?
Тааак. Ну я бы напомнила про доплаты ликвидаторам. А что имеет в виду Ирина?
- Ну, если поставить перед собой такую задачу, то, наверное, да. Я попробую выстроить так разговор, чтоб быть услышанным. Ведь важно не ляпнуть...
Ходорковскому он сочувствовал искренне. Так же сейчас сочувствует Навальному, его детям, жене. Ему совершенно очевидно, что этот человек не заслуживает сидеть в тюрьме.
Но и во власти он встречает неплохих людей, которые делают что-то хорошее. И говорить оголтело, орать против них - он уже не хочет и не будет...
1 час 47 минут я выдержала. Суп окончательно остыл. Даниле я бы пожелала повзрослеть.
Тоже окончательно. А то местами слышать человека, который счел себя достаточно зрелым, чтоб высказываться на большую аудиторию, было просто невыносимо. Простите, что подвергла вас этой пытка. Но уж больно показательный получился диалог. Для понимания того, как варится сегодня суп из нашей творческой интеллигенции.